Маленькие, короткие стихотворения Андрея Вознесенского для детей и взрослых.
Хиппи протеста!
В двери чуланные барабань,
Знай свое место.
Я безобразить тебе запретил.
Пьешь мне в отместку.
Место твое меж икон и светил.
Знай свое место.
Скажет он, когда придут истцы:
"Я любил двух женщин как одну,
Хоть они совсем не близнецы".
Все равно, что скажут, все равно...
Не дослушивая ответ,
Он двустворчатое окно
Застегнет на черный шпингалет.
Девяносто процентов воды,
Как, наверное, в Паганини,
Девяносто процентов любви.
Даже если - как исключение -
Вас растаптывает толпа,
В человеческом
Назначении -
Девяносто процентов добра.
Девяносто процентов музыки,
Даже если она беда,
Так во мне,
Несмотря на мусор,
Девяносто процентов тебя.
Под ним третьи сутки
Трещит мой матрац.
Чугунная тень по стене нависает.
И губы вполхари, дымясь, полыхают.
«Приветик, — хрипит он, — российской поэзии.
Вам дать пистолетик? А, может быть, лезвие?
Вы — гений? Так будьте ж циничнее к хаосу...
А может, покаемся?..
Послюним газетку и через минутку
свернем самокритику, как самокрутку?..»
Зачем он тебя обнимет при мне?
Зачем он мое примеряет кашне?
И щурит прищур от моих папирос...
Чур меня! Чур!
SOS!
Балда!
Вы забыли о пушкинской пуле!
Что ветры свистали, как в дыры кларнетов,
В пробитые головы лучших поэтов.
Стрелою пронзив самодурство и свинство,
К потомкам неслась траектория свиста!
И не было точки. А было - начало.
Мы в землю уходим, как в двери вокзала.
И точка тоннеля, как дуло, черна...
В бессмертье она?
Иль в безвестность она?..
Нет смерти. Нет точки. Есть путь пулевой -
Вторая проекция той же прямой.
В природе по смете отсутствует точка.
Мы будем бессмертны.
И это - точно!
Танцуйте до гудка,
Живите - при сейчас,
Любите - при когда?
Ребята - при часах,
Девчата при серьгах,
Живите - при сейчас,
Любите - при Всегда,
Прически - на плечах,
Щека у свитерка,
Начните - при сейчас,
Очнитесь - при всегда.
Цари? Ищи-свищи!
Дворцы сминаемы.
А плечи все свежи
И несменяемы.
Когда? При царстве чьем?
Не ерунда важна,
А важно, что пришел.
Что ты в глазах влажна.
Зеленые в ночах
Такси без седока...
Залетные на час,
Останьтесь навсегда...
В лесу, в росе.
В березовых просветах
Блестит щоссе.
Попадали, припали
Крылом — к крылу,
Педалями — в педали,
Рулем — к рулю.
Да разве их разбудишь —
Ну, хоть убей!—
Оцепенелых чудищ
В витках цепей.
Большие, изумленные,
Глядят с земли.
Над ними —— мгла зеленая,
Смола, шмели.
В шумящем изобилии
Ромашек, мят
Лежат. О них забыли.
И спят, и спят.
Все расселись. И вдруг —
Где
Двое?!
Нет
Двух!
Может, ветром их сдуло?
Посреди кутежа
Два пустующих стула,
Два лежащих ножа.
Они только что пили
Из бокалов своих.
Были —
Сплыли.
Их нет, двоих.
Водою талою —
Ищи-свищи!—
Сбежали, бросив к дьяволу
Приличья и плащи!
Сбежали, как сбегает
С фужеров гуд.
Так реки берегами,
Так облака бегут.
Да здравствует Рубенс!
Фонтаны форели,
Цветастая грубость!
Здесь праздники в будни
Арбы и арбузы.
Торговки - как бубны,
В браслетах и бусах.
Индиго индеек.
Вино и хурма.
Ты нчынче без денег?
Пей задарма!
Да здравствуют бабы,
Торговки салатом,
Под стать баобабам
В четыре обхвата!
Базары - пожары.
Здесь огненно, молодо
Пылают загаром
Не руки, а золото.
В них отблески масел
И вин золотых.
Да здравствует мастер,
Что выпишет их!
В кругу кривляк.
Но по ночам я — пес России
о двух крылах.
С обрывком галстука на вые
И дыбом шерсть.
И дыбом крылья огневые.
Врагов не счесть.
А ты меня шерстишь и любишь,
Когда ж грустишь —
Выплакиваешь мне, что людям
Не сообщишь.
В мурло уткнешься меховое
В репьях, в шипах...
И слезы общею звездою
В шерсти шипят.
И неминуемо минуем
Твою беду
В неименуемо немую
Минуту ту.
А утром я свищу насильно,
Но мой язык —
Что слезы слизывал России,
Чей светел лик.
Я отдаю.
Вы извините — он не дожил.
Определяет жизнь мою
Платить за Лермонтова, Лорку
По нескончаемому долгу.
Наш долг страшен и протяжен
Кроваво-красным платежом.
Благодарю, отцы и прадеды.
Крутись, эпохи колесо...
Но кто же за меня заплатит,
За все расплатится, за все?
Гениальность в крови планеты.
Нету «физиков», нету «лириков» —
Лилипуты или поэты!
Независимо от работы
Нам, как оспа, привился век.
Ошарашивающее — «Кто ты?»
Нас заносит, как велотрек.
Кто ты? Кто ты? А вдруг — не то?
Как Венеру шерстит пальто!
Кукарекать стремятся скворки,
Архитекторы — в стихотворцы!
Ну, а ты?..
Уж который месяц —
В звезды метишь, дороги месишь...
Школу кончила, косы сбросила,
Побыла продавщицей — бросила.
И опять и опять, как в салочки,
Меж столешниковых афиш,
Несмышленыш,
Олешка,
Самочка,
Запыхавшаяся, стоишь!..
Кто ты? Кто?!— Ты глядишь с тоскою
В книги, в окна — но где ты там?—
Припадаешь, как к телескопам,
К неподвижным мужским зрачкам...
Я брожу с тобой, Верка, Вега...
Я и сам посреди лавин,
Вроде снежного человека,
Абсолютно неуловим.
Когда проснуться лень и сну отдаться лень.
Лень к телефону встать, и ты через меня
Дотянешься к нему, переутомлена.
Рождающийся звук в тебе, как колокольчик,
И диафрагмою мое плечо щекочет.
"Билеты?- скажешь ты.- Пусть пропадают. Лень".
Медлительнейший день в нас переходит в тень.
Лень - двигатель прогресса. Ключ к Диогену - лень.
Я знаю: ты прелестна, все остальное - тлен.
Вселенная дурит? До завтрего потерпит.
Лень телеграмму взять - заткните под портьеру.
Лень ужинать идти, лень выключить "трень-брень".
И лень окончить мысль: сегодня воскресень...
Июнь среди дороги
Разлегся подшофе
Сатиром козлоногим
Босой и в галифе.
Черты твоей поспешной красоты,
Я думаю не о рифмовке -
С ума бы не сойти!
Когда ты в шапочке бассейной
Ко мне припустишь из воды,
Молю не о души спасенье -
С ума бы не сойти!
А за оградой монастырской,
Как спирт ударит нашатырный,
Послегрозовые сады -
С ума бы не сойти!
Когда отчетливо и грубо
Стрекозы посреди полей
Стоят, как черные шурупы
Стеклянных, замерших дверей,
Такое растворится лето,
Что только вымолвишь: "Прости,
За что мне, человеку, это!
С ума бы не сойти!"
Куда-то душу уносили -
Забыли принести.
"Господь,- скажу,- или Россия,
Назад не отпусти!"
Заблудившись в лодке моей.
Не берут его в муравейники.
С того берега муравей.
Черный он, и яички беленькие,
Даже, может быть, побелей...
Только он муравей с того берега,
С того берега муравей.
С того берега он, наверное,
Как католикам старовер,
Где иголки таскать повелено
Остриями не вниз, а вверх.
Я б отвез тебя, черта беглого,
Да в толпе не понять — кто чей.
Я и сам не имею пеленга
Того берега, муравей.
Того берега, где со спелинкой
Земляниковые бока...
Даже я не умею пеленга,
Чтобы сдвинулись берега!
Через месяц на щепке, как Беринг,
Доплывет он к семье своей,
Но ответят ему с того берега:
«С того берега муравей».
Задувала свечу, как служанка.
Было бешено хорошо
И задуматься было ужасно!
Я проснусь и промолвлю: "Да здррра-
Вствует бодрая температура!"
И на высохших после дождя
Громких джинсах — налет перламутра.
Спрыгну в сад и окно притворю,
Чтобы бритва тебе не жужжала.
Шнур протянется
В спальню твою.
Дело близилось к сентябрю.
И задуматься было ужасно,
Что свобода пуста, как труба,
Что любовь — это самодержавье.
Моя шумная жизнь без тебя
Не имеет уже содержанья.
Ощущение это прошло,
Прошуршавши по саду ужами...
Несказаемо хорошо!
А задуматься — было ужасно.
Не заплывайте. Это омут.
А летом озеро — спасение
Тем, кто тоскуют или тонут.
А летом берега целебные,
Как будто шина, надуваются
Ольховым светом и серебряным
И тихо в берегах качаются.
Наверное, это микроклимат.
Услышишь, скрипнула калитка
Или колодец журавлиный —
Все ожидаешь, что окликнут.
Я здесь и сам живу для отзыва.
И снова сердце разрывается —
Дубовый лист, прилипший к озеру,
Напоминает Страдивариуса.