Стихи о языке

Слово

Иван Бунин

Молчат гробницы, мумии и кости,—
Лишь слову жизнь дана:
Из древней тьмы, на мировом погосте,
Звучат лишь Письмена.
И нет у нас иного достоянья!
Умейте же беречь
Хоть в меру сил, в дни злобы и страданья,
Наш дар бессмертный — речь.

Москва, 1915

Мужество

Анна Ахматова

Мы знаем, что ныне лежит на весах
И что совершается ныне.
Час мужества пробил на наших часах,
И мужество нас не покинет.

Не страшно под пулями мертвыми лечь,
Не горько остаться без крова,
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.

Свободным и чистым тебя пронесем,
И внукам дадим, и от плена спасем
Навеки!

Ташкент, 23 февраля 1942

Читая стихи

Николай Заболоцкий

Любопытно, забавно и тонко:
Стих, почти непохожий на стих.
Бормотанье сверчка и ребенка
В совершенстве писатель постиг.
И в бессмыслице скомканной речи
Изощренность известная есть.
Но возможно ль мечты человечьи
В жертву этим забавам принесть?
И возможно ли русское слово
Превратить в щебетанье щегла,
Чтобы смысла живая основа
Сквозь него прозвучать не могла?
Нет! Поэзия ставит преграды
Нашим выдумкам, ибо она
Не для тех, кто, играя в шарады,
Надевает колпак колдуна.
Тот, кто жизнью живет настоящей,
Кто к поэзии с детства привык,
Вечно верует в животворящий,
Полный разума русский язык.

1948

Родной язык

Валерий Брюсов

Мой верный друг! мой враг коварный!
Мой царь! мой раб! родной язык!
Мои стихи - как дым алтарный!
Как вызов яростный - мой крик!

Ты дал мечте безумной крылья,
Мечту ты путами обвил,
Меня спасал в часы бессилья
И сокрушал избытком сил.

Как часто в тайне звуков странных
И в потаенном смысле слов
Я обретал напев - нежданных,
Овладевавших мной стихов!

Но часто, радостью измучен
Иль тихой упоен тоской,
Я тщетно ждал, чтоб был созвучен
С душой дрожащей - отзвук твой!

Ты ждешь, подобен великану.
Я пред тобой склонен лицом.
И всё ж бороться не устану
Я, как Израиль с божеством!

Нет грани моему упорству,
Ты - в вечности, я - в кратких днях,
Но всё ж, как магу, мне покорствуй,
Иль обрати безумца в прах!

Твои богатства, по наследству,
Я, дерзкий, требую себе.
Призыв бросаю, - ты ответствуй,
Иду, - ты будь готов к борьбе!

Но, побежден иль победитель,
Равно паду я пред тобой:
Ты - Мститель мой, ты - мой Спаситель,
Твой мир - навек моя обитель,
Твой голос - небо надо мной!

31 декабря 1911

Русский язык

Леонид Корнилов

Мне последнего слова не надо.
И когда хлынет кровь под кадык.
Из меня, как чеку из гранаты,
Время выдернет русский язык.

И сорвёт оглушительной силой
Свет со звёзд, словно пламя со свеч.
Над воронкой, размером с Россию,
В космос вздыбится русская речь.

Немота перейдёт все границы.
И полмира забудет слова.
И минута молчанья продлится
Может, год, может, век, может, два.

Но когда кошельками моллюсков
Мир себя до отвала набьет,
Он очнется и вспомнит про русских,
Про бессребреник – русский народ,

Раздаривший Аляску и правду,
И поднявшийся к Богу впритык.
Мне последнего слова не надо.
Говорить будет русский язык.

Он из наших - последний великий
Прикрывает надежно отход.
Не иконы, а книги, как лики,
Остаются на полках высот.

Что хотите вы мне говорите…
Как в пространстве царит высота,
Так числом русских букв в алфавите
Измеряется возраст Христа.

Древним словом мы с будущим слиты.
Человечество – наш ученик.
Наш круг чтенья – земная орбита.
Наша Родина – русский язык.

Русское Слово

Виолетта Баша

Ударит Слово - пулею в висок.
Потянут гарью дальние зарницы.
Свинцовым ливнем пулеметных строк
Рубеж столетий рвется на страницы.

Взревет станок, бумагою давясь,
В разрывах притяжения земного -
Ударит - влёт - кириллицею - в вязь
Пропитанною кровью русской Слово.

Нашему юношеству

Владимир Маяковский
На сотни эстрад бросает меня, 
на тысячу глаз молодежи.
Как разны земли моей племена,
и разен язык
 	и одёжи!
Насилу,
 	пот стирая с виска,
сквозь горло тоннеля узкого
пролез.
 	И, глуша прощаньем свистка,
рванулся 
 	курьерский 
 		с Курского! 
Заводы. 
 	Берёзы от леса до хат 
бегут, 
 	листками вороча, 
и чист 
 	— как-будто слушаешь МХАТ, 
московский говорочек. 
Из-за горизонтов, 
 	лесами сломанных, 
толпа надвигается 
 	мазанок. 
Цветисты бочка́ 
 	из-под крыш соломенных, 
окрашенные разно. 
Стихов навезите целый мешок, 
с таланта 
 	можете лопаться — 
в ответ 
 	снисходительно цедят смешок 
уста 
 	украинца-хлопца. 
Пространства бегут, 
 	с хвоста нарастав, 
их жарит 
 	солнце-кухарка. 
И поезд 
 	уже 
 		бежит на Ростов, 
далеко за дымный Харьков. 
Поля — 
 	на мильоны хлебных тонн, 
как будто 
 	их гладят рубанки, 
а в хлебной охре 
 	серебряный Дон 
блестит 
 	позументом кубанки. 
Ревём паровозом до хрипоты, 
и вот 
 	началось кавказское — 
то го́ловы сахара высят хребты, 
то в солнце — 
 	пожарной каскою. 
Лечу 
 	ущельями, свист приглушив. 
Снегов и папах седи́ны, 
Сжимая кинжалы, стоят ингуши, 
следят 
 	из седла 
 		осетины. 
Верх 
 	гор — 
 		лёд, 
низ 
 	жар 
 		пьёт, 
и солнце льёт йод. 
Тифлисцев 
 	узнаешь и метров за́ сто, 
гуляют часами жаркими, 
в моднейших шляпах, 
 	в ботинках носастых, 
этакими парижаками. 
По-своему 
 	всякий 
 		зубрит азы, 
аж цифры по своему снятся им. 
У каждого третьего — 
 	свой язык 
и собственная нация. 
Однажды, 
 	забросив в гостиницу хлам, 
забыл, 
 	где я ночую. 
Я 
 	адрес 
 		по-русски 
 			спросил у хохла, 
хохол отвечал: 
 	— Нэ чую. — 
Когда ж переходят 
 	к научной теме, 
им 
 	рамки русского 
 		у́зки, 
с Тифлисской 
 	Казанская академия 
переписывается по-французски. 
И я 
 	Париж люблю сверх мер 
(красивы бульвары ночью!). 
Ну, мало ли что — 
 	Бодлер, 
 		Малярмэ 
и этакое прочее! 
Но нам ли, 
 	шагавшим в огне и воде 
годами 
 	борьбой прожжёнными, 
растить 
 	на смену себе 
 		бульвардье 
французистыми пижонами! 
Используй, 
 	кто был безъязык и гол, 
свободу Cоветской власти. 
Ищите свой корень 
 	и свой глагол, 
во тьму филологии влазьте. 
Смотрите на жизнь 
 	без очков и шор, 
глазами жадными цапайте 
всё то, 
 	что у вашей земли хорошо 
и что хорошо на Западе. 
Но нету места 
 	злобы мазку, 
не мажьте красные души! 
Товарищи юноши, 
 	взгляд — на Москву, 
на русский вострите уши! 
Да будь я 
 	и негром преклонных годов, 
и то, 
 	без унынья и лени, 
я русский бы выучил 
 	только за то, 
что им 
 	разговаривал Ленин. 
Когда 
 	Октябрь орудийных бурь 
по улицам 
 	кровью ли́лся, 
я знаю, 
 	в Москве решали судьбу 
и Киевов 
 	и Тифлисов. 
Москва 
 	для нас 
 		не державный аркан, 
ведущий земли за нами, 
Москва 
 	не как русскому мне дорога, 
а как огневое знамя! 
Три 
 	разных истока 
 		во мне 
 			речевых. 
Я 
 	не из кацапов-разинь. 
Я — 
 	дедом казак, другим — 
 		сечевик, 
а по рожденью 
 	грузин. 
Три 
 	разных капли 
 		в себе совмещав, 
беру я 
 	право вот это — 
покрыть 
 	всесоюзных совмещан. 
И ваших 
 	и русопетов. 
1927

Русский язык

Иван Тургенев

Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, — ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык! Не будь тебя — как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома? Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!

Июнь, 1882

Русский язык

Константин Бальмонт

Язык, великолепный наш язык.
Речное и степное в нем раздолье,
В нем клекоты орла и волчий рык,
Напев, и звон, и ладан богомолья.

В нем воркованье голубя весной,
Взлет жаворонка к солнцу - выше, выше.
Березовая роща. Свет сквозной.
Небесный дождь, просыпанный по крыше.

Журчание подземного ключа.
Весенний луч, играющий по дверце.
В нем Та, что приняла не взмах меча,
А семь мечей в провидящее сердце.

И снова ровный гул широких вод.
Кукушка. У колодца молодицы.
Зеленый луг. Веселый хоровод.
Канун на небе. В черном - бег зарницы.

Костер бродяг за лесом, на горе,
Про Соловья-разбойника былины.
"Ау!" в лесу. Светляк в ночной поре.
В саду осеннем красный грозд рябины.

Соха и серп с звенящею косой.
Сто зим в зиме. Проворные салазки.
Бежит савраска смирною рысцой.
Летит рысак конем крылатой сказки.

Пастуший рог. Жалейка до зари.
Родимый дом. Тоска острее стали.
Здесь хорошо. А там - смотри, смотри.
Бежим. Летим. Уйдем. Туда. За дали.

Чу, рог другой. В нем бешеный разгул.
Ярит борзых и гончих доезжачий.
Баю-баю. Мой милый. Ты уснул?
Молюсь. Молись. Не вечно неудачи.

Я снаряжу тебя в далекий путь.
Из тесноты идут вразброд дороги.
Как хорошо в чужих краях вздохнуть
О нем - там, в синем - о родном пороге.

Подснежник наш всегда прорвет свой снег.
В размах грозы сцепляются зарницы.
К Царь-граду не ходил ли наш Олег?
Не звал ли в полночь нас полет Жар-птицы?

И ты пойдешь дорогой Ермака,
Пред недругом вскричишь: "Теснее, други!"
Тебя потопит льдяная река,
Но ты в века в ней выплывешь в кольчуге.

Поняв, что речь речного серебра
Не удержать в окованном вертепе,
Пойдешь ты в путь дорогою Петра,
Чтоб брызг морских добросить в лес и в степи.

Гремучим сновиденьем наяву
Ты мысль и мощь сольешь в едином хоре,
Венчая полноводную Неву
С Янтарным морем в вечном договоре.

Ты клад найдешь, которого искал,
Зальешь и запоешь умы и страны.
Не твой ли он, колдующий Байкал,
Где в озере под дном не спят вулканы?

Добросил ты свой гулкий табор-стан,
Свой говор златозвонкий, среброкрылый,
До той черты, где Тихий океан
Заворожил подсолнечные силы.

Ты вскликнул: "Пушкин!" Вот он, светлый бог,
Как радуга над нашим водоемом.
Ты в черный час вместишься в малый вздох.
Но Завтра - встанет! С молнией и громом!